Хозяин Соколиного гребня - Страница 84

– О боги, – пробормотал Меррик. – Не может быть!

– Но ведь ты его отчим, – проговорила Ларен. – Его мать вышла за тебя замуж после смерти его отца. Как же это возможно?

Клив смотрел в глаза Варрика – один золотистый, другой голубой, – и ему казалось, что он смотрит на свое собственное лицо.

– Ты мой сын. Двадцать лет я считал тебя погибшим. Но ты вернулся домой.

Варрик протянул руки и сжал руки Клива выше локтей.

– Ты мой сын, – повторил он. – Мой.

– Отец, – громко сказала Кири, – мне это не нравится, Я перестану есть!

Сзади раздался негромкий женский голос:

– Она – вылитая ты, Кейман, когда ты была в ее возрасте. Просто одно лицо. Она очень красивая. Добро пожаловать домой, брат.

Клив обернулся и узнал в говорившей свою старшую сестру. Она была похожа на их отца – высокая, белокурая, светлокожая.

– Ты Аргана? Моя сестра?

– Да, Клив.

Однако он не обнял ее. Она была его сестрой, но только по матери. У него все еще голова шла кругом. Рядом с ним стоял его отец, тот самый человек, который, как он столько лет считал, продал его в рабство и забрал у него все. Человек, который стоял в своих черных одеждах на помосте и вызывал чудовищ во время гроз. В это трудно было поверить. Он чувствовал, что Чесса готова забросать его десятками вопросов, на которые он не знал ответов.

– Аргана, – повторил он. – Помню, мать сказала мне, что так звали нашу бабушку. Это необычное имя. Значит, я только твой единоутробный брат.

– Да, но мать-то у нас одна. Так не все ли равно?

– Все это для меня очень ново. Я не знаю, что и думать.

– Смотри, это мои сыновья, Клив, – сказала Аргана, указывая ему на трех мальчиков, стоящих у нее за спиной с ножами в руках. Старший из них был уже почти взрослый, младшему же было на вид лет двенадцать. Клив кивнул, каждому из трех. Взглянув в лицо самому младшему, он замер: глаза у мальчика были разные, один золотистый, другой голубой. Значит, его отец приходится отцом и этому подростку? Значит, он женился на сестре Клива?

Чесса сказала громким и ясным голосом:

– Я Чесса, а это моя падчерица Кири. Ты сказала, что она вылитая Кейман. А кто такая Кейман?

– Моя младшая сестра. Кейман, иди сюда. Кейман оказалась самой красивой женщиной, которую Клив видел за всю свою жизнь. Волосы у нее были светлые, кожа белая, глаза – такие ярко-голубые, что, казалось, они освещают окружающий полумрак. Неужели и Кири станет такой же красавицей, когда вырастет?

– Кейман, – сказал Клив, – я помню, что ты была тощая и вечно ходила со спутанными волосами. Когда меня увезли из Шотландии, тебе было десять лет.

"Неужели?” – с изумлением подумала Ларен. Кейман выглядела на удивление юной, невинной и вместе с тем очень привлекательной.

– Да, – произнесла Кейман. – А теперь мне уже почти тридцать лет, братец. Я рада, что ты тогда не умер. Но о тебе столько лет не было ни слуху ни духу…

Внезапно Варрик сказал, обращаясь к Кири;

– У меня нет маленьких дочерей. Ты, Кири, моя первая внучка. Иди ко мне.

И он протянул к ней руки. Кири по своему обыкновению пристально на него посмотрела: на его развевающуюся черную тунику с широкими рукавами, на лицо, которое так походило на лицо ее отца, но было более худым и старым.

– Значит, ты мой дедушка?

– Да, я твой дедушка.

– Л ты разрешишь мне стоять спиной к свету, как стоял ты? Ты разрешишь мне выглядеть как демон? Так, как выглядишь ты?

– Да, разрешу, – ответил он, и в его голосе и во всем облике было столько холода, что Чесса отшатнулась. – Я разрешу тебе постоять в потоке света, если захочешь.

Кири медленно подняла руки и протянула их Варрику. В крепости по-прежнему царила полнейшая тишина. Вокруг помоста сгрудилось множество людей: мужчин, женщин, детей, – но никто не произносил ни слова. Три сына Арганы стояли безмолвно и совершенно неподвижно. Чесса видела, как Варрик взял Кири на руки и поднес ее к огромному окну с раскрытыми ставнями. Здесь он повернулся спиной к свету, и сзади на них хлынули резкие солнечные лучи, однако лица обоих остались в тени. Вокруг головы Кири вспыхнул золотой ореол.

Глава 22

Когда стемнело, Клив еще раз убедился, насколько опасна его жена. Она, ни слова не говоря, схватила его за руку, рывком затащила в небольшую спальню, которую им отвел Варрик, и, упав на кровать, повалила его на себя. Он и представить себе не мог, что женщина может с таким неистовством набрасываться на мужчину. Он тяжело дышал, а Чесса жадно кусала его в подбородок, целовала в ухо, в щеку и все это время настойчиво стягивала с него одежду.

– Ну же, Клив, поторопись! Я хочу тебя.

– Я больше не могу, – проговорил Клив. Глаза его блестели в полумраке. – О боги, я хочу, чтобы ты разделась донага.

Клив лихорадочно хватался за ее одежды, и Чесса несколько раз шлепнула его по рукам. У нее было не так уж много платьев, и ей вовсе не хотелось, чтобы он в своем нетерпении разорвал то, что было на ней.

Но потом ей вдруг стало все равно. Он хочет ее, и она даст ему то, что он так хочет.

– Быстрее, – пробормотала она. Она не понимала, откуда взялось в ней это нетерпение, но оно сжигало ее, и она не могла дождаться, когда он наконец расстегнет все ее броши, стащит с нее верхнюю тунику и платье, развяжет подвязки на чулках. Скорее же, скорее! Он лежал на ней, ясно видя ее лицо в серебристом лунном свете, льющемся из открытых ставен.

– Чесса, – проговорил он и поцеловал ее в губы, прижимая ее к себе, лаская ее груди. Ее руки крепко, страстно стискивали его спину, жадно притягивали его тело. Потом она вдруг слегка оттолкнула его и изо всех сил дернула вниз его штаны.